| МЕГАПЫХАРЬ | Дата: Вторник, 03.05.2016, 13:27 | Сообщение # 1 |
 Генерал-полковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 935
Статус: Offline
| Станислав замер и втянул голову в плечи, словно контрабандист, которого резко окрикнули уже после перехода границы. Он стоял так около минуты, потом вернулся, сел обратно на стул, обхватив голову.
— Там не было других жителей... — тихо пробормотал он. — Вернее, я их не помню. Нет. Не так. Их точно не было. Я вижу брошенные дома, поросшие сорняком дворы, засыпанный колодец. Запустение и разруха. И оттуда, из этой покинутой всеми территории приходил ухоженный приветливый пёс, с лоснящейся великолепной шерстью.
— Приходил и просто приветливо смотрел в окно?
— Приветливо? Не знаю, возможно. Он был очень лохматый, я не видел его глаз, не видел выражения его... лица... морды... нет, всё-таки лица. Да что ж такое! У собак ведь морда?
— У собак — морда, — с самым серьёзным видом подтвердила Светлана Александровна. — А у каждого воспоминания раннего детства — лицо, или даже лик. Пожалуй, нет ничего страшнее безликих воспоминаний.
— Безликий ужас, приветливо виляющий пушистым хвостом! — с каким-то мрачным торжеством изрёк Станислав.
— Почему же ужас? Вполне обычная собака, просто лохматая.
— Вот именно, что лохматая. Доктор, ну представьте себе гуляющую по траве лохматую псину. Неужели к шерсти ничего не прицепится? А этот пёс мог похвастаться идеальным состоянием своей чёрной шубы.
* * *
Улыбка Светланы стала ещё шире, глаза буквально заблестели. Как всегда, она нашла и решение, и способ указать клиенту на это решение. Психотерапевт не всегда имеет право выдавать пациенту ни диагноза, ни причины его страхов, иначе невротик уйдёт в такую глухую оборону, что никакой гипноз не спасёт. А уж тем более специалист, использующий ряд методик из психоанализа! Фрейд даже называл повышенную честность в лечении не иначе, как вульгарным, варварским психоанализом.
Светлана Александровна Озёрская была кем угодно, но только не дилетантом и уж тем более не вульгарной особой. И теперь она шла от обратного, ведя своего клиента в стремительную и отчаянную атаку на бастионы памяти. Единственное чувство не давало ей покоя. Первый раз в жизни ей стало самой страшно открывать подвалы бессознательного. Что-то древнее и безымянное дремало там. Но отступать было нельзя.
— Вполне возможно, что Вы просто не разглядели репейников в собачьей шерсти. Или Вам просто было не до этого.
— Нет, я точно помню идеальную блестящую шерсть. И ещё такая тоска...
— Какая? Договаривайте! Вы же сами нашли нужное слово.
— Смертная тоска! — поднял тяжёлый взгляд Станислав.
— И вряд ли она связана с собакой. Тоска появляется, когда после вытеснения памяти не наступает замещения. Это не страх. Это именно тоска. Если маленький ребёнок видит большого мохнатого зверя, то страх просто не может возникнуть.
— Почему же?
— Очень просто! — Озёрская виновато улыбнулась, безмолвно извиняясь за предстоящую лекцию. — Все наши рефлексы формируются на протяжении жизни. Но есть безусловные рефлексы, которые даны нам с рождения. Безусловных у человека выявлено довольно немного. Например, здоровые маленькие дети, все без исключения, крайне положительно реагируют на две вещи: на еду и на пушистые объекты.
— Какие объекты? — не понял Янковский. Его психика была готова выкашивать всё, что хотя бы отдалённо могло напомнить о той собаке. Но терапевтическая атмосфера, с таким трудом созданная Светланой, сводила на нет практически любое сопротивление «заградительных отрядов» души.
— На пушистые. Это и плюшевые игрушки, и даже шерстяные вещи. Но особенно хорошо дети относятся к кошкам и лохматым собакам. Более того. Часто это взаимно. Сейчас я найду материалы.
Светлана «разбудила» миниатюрный малиновый нетбук и сделала несколько поисковых запросов. Клиент всё это время внимательно смотрел на зимний пейзаж за окном.
— Я Вас понимаю. Поэтому мне и было грустно, что дед не пускал меня поиграть с собакой. Конечно, он боялся за меня, это очевидно. Сейчас очевидно. Но тогда-то я этого не понимал и вряд ли мог понимать. Так почему же сейчас я стал бояться собак? И почему этот пёс вызывает во мне такой ужас?
— Что, и сейчас вызывает?
— Да. Кажется, что стоит подойти к окну, и я вновь увижу его там, на снегу. Дело-то зимой было.
— Так может, поэтому и не было народу-то? Зима, все разъехались... — Светлана ощущала явный азарт, подталкивая пациента встать лицом к лицу со своим подсознанием.
— Ну это же не дачный посёлок, а самая настоящая деревня. Я ведь и летом там был.
— Пёс приходил только зимой?
— Да, после первых больших снегопадов. Вот как сейчас... — Станислав встал и подошёл к окну, из которого открывался чудесный вид на заснеженные кусты и заметённые тропинки. Офис Светланы располагался на первом этаже небольшого жилого дома.
— У Вас хорошее воображение. Как думаете, если бы сейчас собака и в самом деле подошла к окошку, Вы бы вышли к ней? А я пока пойду и открою для Вас дверь... — с этими словами Светлана демонстративно поднялась из-за стола и пошла к выходу.
* * *
Секунда напряжённого молчания. Янковский что-то нарисовал перед мысленным взором и как ошпаренный отскочил от окна.
— Нет! Нет! Не открывай дверь. Не надо! — чтобы не упасть, он прислонился к стене, где был буквально пойман врасплох психотерапевтом. Врач развернула нетбук экраном к пациенту и тот, как загипнотизированный, стал смотреть на фотографии.
Материалы, которые искала Озёрская, оказались обычными снимками детей и собак. Вот две маленькие девочки уткнулись в густую шерсть сенбернара. Вот мальчик обнимает лохматого колли. Вот лабрадор охраняет сон ещё одного ребёнка... Полтора десятка фото — и пациент явно успокоился.
— Какая прелесть! — наконец сказал он.
— Вот. И собак Вы не боитесь. Никаких. И значит, не можете бояться и того лохматого визитёра. Ведь он ничем не отличается от остальных собак, не так ли?
На мониторе во весь экран развернулась последняя фотография: большой чёрный ньюфаундленд сидел на снегу и смотрел на окна хозяйского дома.
— Ничем. Хотя подождите! Не убирайте картину.
Светлана и не собиралась. Её пульс слегка участился, пока она наблюдала за реакцией пациента. Вот сейчас мозаика собирается воедино, последний осколок встаёт на место. Ещё чуть-чуть и...
— Вопрос! — Станислав был как никогда сосредоточен. Даже во время президентских приёмов его чувства не были так обострены. — Светлана Александровна, а у собак ведь колени назад сгибаются?
К этому вопросу психотерапевт была не совсем готова. Она посмотрела на передние лапы ньюфаундленда, по которым аккуратно провёл пальцем клиент. Житейский опыт почему-то мгновенно уступил место сравнительной анатомии, которую она благополучно сдала на втором курсе. Надо заметить, единственная на потоке, кому это удалось с первого раза. Поэтому о строении собачьего скелета она могла рассказать многое. «Digitigrada... Деление плотоядных, предложенное Кювье. Неточное, так как большинство плотоядных занимает промежуточное положение... Истинные digitigrada: собаки, кошки...»
Перевести бы ещё это с латыни на человеческий язык! Впрочем, «дурында ты старая» (так часто называла себя Озёрская), тебя ведь не о том спросили! Отвечай просто, по-житейски, без премудростей. И плевать, что это не совсем коленки.
— Да. Точнее нет. Это не колени вовсе.
— А что?! — удивился Янковский.
Озёрская зажмурилась, проклиная собственную точность. Но пришлось объяснить.
— Это соединение голени и скакательного сустава. Забавное название, я понимаю, но посмотрите сами... — еще несколько поисковых запросов, и на экране возникла подробная схема костей задней собачьей лапы. — Коленный сустав гораздо выше, мы его редко видим. Собаки касаются земли только пальцами, и вот этот вот изгиб (Озёрская постучала ногтем по монитору) люди обычно называют коленкой. Но с настоящими коленями там всё в порядке: сгибаются вперед, как и наши. Так что до кузнечиков и нам, и собакам явно далеко.
Последней фразой Светлана хотела разрядить обстановку, но свести лекцию по анатомии к шутке не получилось. По спине терапевта пробежал холодок. Озёрская внимательно наблюдала за клиентом, чьё лицо вдруг приобрело крайне отрешённое выражение.
— А вот у моей собаки, — с мечтательным ужасом произнёс пациент. — У моей собаки такого изгиба не было. И когда она гуляла по нашему дворику, и когда сидела и смотрела в окно.
— Как это не было?
— Да просто! Никаких этих ваших скакательных суставов, хождения на цыпочках. А обычные колени. Прямо как у нас. И ходила моя собака, опираясь на всю стопу. Прямо как мы.
В кабинете повисла непроницаемая тишина.
|
| |
| |
